Сегодня
сказка закончилась и вот, добро пожаловать обратно в реальность: твоя
квартира, твоя работа, твои улицы. Эта сказка, к счастью была длиннее
телевизионной – длилась целую неделю, и главным ее героем был я сам.
Еще недавно это
путешествие казалось далеким прекрасным миражом в океане песка. Идешь ли
прямо, налево или направо – везде твои будни,и только этот мираж тебя манит к себе, и ноги идут сами, уже не
слушаясь приказов из головы.
Как обычно
за пару часов собран рюкзак с вещами, собран пакет с едой, половина которой
вернется с тобой домой, сели в поезд, тронулись, уснули, проснулись от толчка
проводника - приехали. Стоим на перроне ночью. Ночные города, почему-то
вообще не запоминаю. Вот и еще один из этой коллекции городов – Невинномысск.
Доброту
человеческую встречаешь редко, она стала диковинкой. Она бросается в глаза,
запоминается, и, думаю, должна передаваться из уст в уста, превращаясь в
другие подобные дела.Преклоняюсь
перед добрыми людьми и для себя желаю возможности отплатить им за сделанное.
Началось все
с того, что мы уступили женщине с ребенком нижнюю полку в плацкарте. В
результате через час мы уже сидели на автовокзале в Черкесске. Но дело было
ночью и, поэтому через пять минут мы уже лежали на скамейке там же в ожидании
утра. Рядом кашлял бомж, чуть подальше разрывалась чья-то собака. Ну не
спалось ей в этот замечательный день. Её пытался успокоить с десяток других
собак по всему городу. К этому ансамблю решили присоединиться и петухи.
Теперь, когда все они вместе кашляли, лаяли, кукарекали, настало утро, и
можно было, не заснув, просыпаться. Путь еще не закончен. Нас ждут.
Маршрутка. Дорога. Дорога. За окном мелькают разные моменты истории, живущие
своей жизнью. Окно для тебя сейчас как телевизор с новой передачей про
путешествия.
Что означают
для вас слова Теберда, Домбай? Раньше в детстве я думал, что это два поселка
по две стороны хребта: один в России, другой в Грузии. И люди заезжают
наверх, и катаются на лыжах, хотят в Грузию, а захотят - в Россию. Для тех,
кто думал примерно также, объясняю: Теберда – это город, районный центр в
КЧР, еще есть поселки – Новая Теберда, Верхняя Теберда и Нижняя Теберда. А
еще есть поселок Домбай – он то и есть горнолыжный курорт. Но сначала о
Теберде. Мы ведь к ней подъезжаем.
Еще о людях.
С нами в маршрутке ехала женщина. Было душно, засим было немного приоткрыто
окошко, чтобы не очень сильно все-таки тянуло. Так вот, она сидела у этого
окна. Она не открыла рот, чтобы крикнуть, о том, что она может простыть. Она,
убедившись, что мы гости, ненадолго пересела, дабы в салоне проветрилось.
Кому-то мелочь. Мне лично было
приятно.
Въезд в
Теберду напоминает въезд в санаторий. С обеих сторон дороги нечто
напоминающее парки: деревья, усыпанные по-осеннему желтой листвой, на земле
ковер из «того же материала», серые камни, на которых поселился зеленый мох.
А знаете, что бросается в глаза сочинца? Это чистота в лесу. В том смысле,
что кроме деревьев из растений в лесу практически ничего нет. Возникает
ощущение того, что здесь только что прибирали.
Всем
известно, что удовольствие от отдыха зависит во многом от того, как тебя
встретят. Перехожу и к этому. У Олега в Теберде есть знакомый. Он начальник
опергруппы Тебердинского заповедника. К нему то мы и ехали. Так получилось,
что он не смог нас встретить. Но это нисколько не омрачило путешествия. Нас
встретила вся опергруппа, вместо ее начальника. Пятеро джигитов вышли нас встретить. Там
принято обниматься. Говорят «Салам!!!» и обнимают. Когда я сначала не подал
намерения обняться, на меня очень подозрительно посмотрели. Ребята -
настоящие горцы. Иногда посмотришь – суровые парни, а иногда – как маленькие
дети, веселятся, забавляются. За всю поездку не видел злыми. Грустными видел,
задумчивыми видел. Но ненависти и злобы ни разу.
Влезли мы в УАЗик и повез он нас в место, которое называлось кордон
Хаджибей. Это просто домик с огородом, печкой и парой кроватей. Тут нам и
предстояло прожить первые два дня. Погода не ладилась. Заура пока не было. В
принципе ради него мы и торчали на кордоне.
Вообще эти
первые дни у нас протекли как сон. В поезде мы спали, на вокзале спали. И
здесь мы тоже спали. Потом уж не вытерпели и пошли гулять в горы, несмотря на
погоду. Олег предложил показать мне Бадукские озера. Есть такая группа озер в
районе Теберды. Очень красивые, надеюсь. Потому что в итоге я увидел только
одно. А случилось это так: Вышли мы по тропе вверх и шли по прекрасному
пихтовому лесу вдоль речушки Бадук, которая, как вы поняли, наверняка как-то
была связана с этими озерами. Олег вслух припомнил, что речку переходить не
надо. Ну, я не спорил, так как пути-то не знал вообще. Шли мы, шли. Пришли мы
к огромной осыпи, где каждый камень был размером с большую бочку. Нас это в
принципе не остановило. Но я стал замечать, как Олег странно оглядывается,
морщит лоб, чешет затылок и все такое. Природа была красивой, идти было не
в напряг, так что на такое странное поведение, я тогда
внимания не обратил. Так шли мы около часа. Через час Олег все-таки сказал:
«Что-то здесь не так. Когда я был на озерах, пейзаж выглядел по-другому».
Теперь мы шли вдвоем, оглядываясь и периодически трогая затылок, как будто
это могло помочь что-то вспомнить. Забравшись на самое высокое место в
середине долины, откушав черники, закусив ее брусникой, Олег констатировал
факт того, что мы не на Бадукских озерах, и что они
скорее всего за соседней горой. Таким образом, наша прогулка затянулась на
довольно длительный срок. Вернулись с озер, устав, и с первыми признаками
горного голода.
Домик
лесника, где мы жили, стоял на берегу Теберды. Через реку был переброшен
навесной мост. В эти дни, когда делать было нечего, мы выходили на середину
моста, садились на него над рекой и балдели.
Теберда, Теберда голубая вода,
Серебристый напев над водой,
Теберда, Теберда я хотел бы всегда,
Жить в горах над твоею волной.
Давеча думал
над этим ощущением, которое назвал «балдеть» и
определил его как ощущение счастья бытия. То есть счастья от того, что ты
просто есть в этом мире, и от того что мир есть. Все
остальное – где-то далеко-далеко.
Жалко не взял с собой комус.
Вечером за
нами приехал Заур, перевез нас уже из домика, аж на
квартиру, которая стала нашим базовым лагерем, на время нашего пребывания в
этой маленькой горной стране.
Олег
предложил следующий план: быстро подняться на Домбайское седло (2Б маршрут,
самый легкий на Домбае), что находится на массиве Домбай-Ульген, еще быстрее
спустится, а потом можно подумать, что делать дальше. План был хорош.
Удивительно прост. Я сразу сказал, что он мне не нравится. На
что Олег сказал, уклончиво, что дойдем до куда сможем, а там посмотрим. Тут
уж не поспоришь. Все это мы рассчитывали провернуть за 2 дня и вернуться в
нашу штаб-квартиру для выработки программы дальнейших действий.
Утром мы
вышли из дому и двинулись в путь. Здесь я отступлю и обращу ваше внимание на
пару вещей этого достойных. Во-первых, из Теберды до Домбая 22 км. Опять
удивило местное гостеприимство. Если в машине есть свободное место, будьте
уверены – скорее всего вас подвезут. Как-то мы
просто шли из магазина, махнули рукой и остановили крутой «Ауди». Во-вторых,
горы здесь стоят настолько плотно, что при некоторой сноровке,
между ними можно ходить пешком. У ледника
Домбай-Ульгена мы были через несколько часов.
Красоты описывать не буду, можно посмотреть фото, я вроде Тургеневым не стал.
Путь расскажу вкратце. Дорога выходит к урочищу Русские поляны. Трава уже
желтая, пожухлая. Недавно все покосили и по всем полянам стоят, среди
небольших островков желтых березок, стога сена, издали напоминающие палатки
альплагеря.
Посмотришь
направо и перед тобой огроменный пик Инэ, который
своим острием упирается в небо. Посмотришь влево – там Муса-Ачитара (или
Мусат-Чери), именно здесь и находятся все подъемники с прилегающими лыжными
трассами. А прямо перед тобой массив Домбай-Ульген.
Ой горы, ой синие горы
Вершины покрытые льдом…
Это термин
означает «Убитый зубр», что прямо наводит на мысль о том, что зубры здесь
были, и их соответственно здесь же поубивали, причем всех,
да еще и давно. По дороге,
размышляя на эту тему, в воздух задал вопрос: «Что испытывал охотник, убивая
последнего зубра? Жалость, Радость, Гордость, Голод, Злость?» Олег заметил,
что, наверное, охотник не догадывался, что зубр-то последний. Вообще кроме
мышей, и серны, животных я не видел. Так их там запугали. Прячутся бедные.
Только какашки попадаются. И все.
За Русскими
полянами можно встретить еще одну достопримечательность
Домбая – Чучхорские водопады. С высоты
метров триста, ниспадают вниз потоки чистейшей воды, разрезая серебряной
ниткой желтизну склона. Но
нам не туда. Мы
сворачиваем вправо на речку Птыш. И вскоре открывается вид. Да такой…
Перечисляю: Домбай-Ульген с
ледником, Птыш с
ледником, Джугутурлучат, пик Инэ. От масштабов просто в шоке. Ты здесь
муравей, пташка, мушка, ну в общем ты здесь не
звучишь гордо. Идешь, разинув рот, оглядываешься.
Все просто не вмещается в голове. От ледника уже тянет холодом и, даже на
солнышке не постоишь в футболке. Встали мы на Птышских стоянках – это такое
место, где на ночлег перед восхождением становятся альпинисты. Куча площадок,
выровненных, и частично
обложенных камнем. Раскопки проведенные вашим
любознательным писателем показали, что раньше здесь было что-то посолиднее
площадок, больше напоминающее здания и сооружения. План Олег пока шел просто
идеально. Хочу заметить, что шли мы по картам и описаниям маршрутов из
Интернета. Вы когда-нибудь так ходили? Попробуйте. А еще лучше не пробуйте.
Мой опыт показывает, что в большинстве случаев это в лучшем случае ничем не
заканчивается. И вот взяли мы несколько скомканных листиков описания подъема
на Домбайское седло и пошли просматривать наш
нелегкий путь на завтра. Для начала мы потеряли тропу и полезли вверх
чтобы ее увидеть, это было еще легко. Но потом мы ее
увидели. И решили срезать к ней путь. Шли, лезли, снова шли. Все терпимо.
Начались бараньи лбы. Нормально. Бараньи лбы
покрытые льдом. Еще куда ни шло. Бараньи лбы покрытые
льдом, огромные, без ступенек, ручей в
скале, и соответственно мокрые скалы. Олег ловко достал свой крутой ледоруб,
и начал ловко им искать где бы зацепиться дабы
продолжить путь.
Я посмотрел на
себя. На мне были рваные ботинки со стертой подошвой, одежда не в счет,
голова, чуть помягче гранита, и я сказал: «ДАЛЬШЕ НЕ
ПОЛЕЗУ…» В итоге спустились на тропу и пошли по ней.
Скоро мы были у края ледника. Тут я тоже не решился. Посмотрел на скалы, на
ледник и жутко захотелось на воду, посплавлятся, попроходить пороги.
Что я здесь
делаю? Кажется отдыхаю. А Олег в поисках приключений
напялил кошки, обвязку, взял ледоруб полез на
ледник. Отвага успеха ему не принесла. От края ледника он ушел недалеко. То
ли кошки плохо цеплялись, то ли ледоруб не зарубался. Вернулся он быстро. И
решил на Седло тоже не подниматься. Вечер закончился «балдением» с коньяком с
видом на ледник и окружающие горы.
В миру, на
мягкой кровати я сплю так крепко, что сны проходят мимо, незамеченными
для сознания. Хотя по режиссуре, эти своеобразные фильмы заткнули бы за пояс
даже Тарковского. Здесь лежа на мягком коврике и приходят сны, здесь в
горах, в лесу или на берегу являются
они тебе почти каждую ночь во всей своей красе. Эта ночь тоже не была
исключением.
Снилось мне
будто все вокруг тоже самое: и стоянки, и ледник, и
горы. Но… палатка наша была не жилая, а торговая. Будто там мы приторговывали
цифровыми фотоаппаратами и аксессуарами к ним, да еще не в розницу, а под
заказ. Да еще к нам очередь стоит, небольшая, правда, но все же приятно.
Представьте: горы, хрен знает где, и туда люди ломятся, чтобы купить себе
объектив. А купить то не просто. Надо сначала прийти, заполнить бланк заказа,
потом я или Олег, из этих гор едем в Москву за заказом и возвращаемся. А
покупателю приходится опять ломиться к нашей палатке
забрать свой объектив. Просто чума. И так всю ночь.
Знаете что плохо было в пуховом спальнике. Ночью же дышишь. От большого холода на
спальнике около рта появляется конденсат и к утру спальник в этом месте
мокрый и холодный. От этого и просыпаешься. Вот такие вот пироги.
Настало утро
следующего дня. «Балдение» продолжалось. Сходили на ледник Птыш. Олег
окончательно отказался от затеи залезть куда-нибудь после того как провалился
одной ногой в трещину спрятанную под снегом. А так
пофоткали и, как говорят армяне «Арач!!!». Разглядывая карту, созрел
очередной супермегаграндиозный план: пройти перевал Чучхор, выйти на озеро
Туманлыкель, посетить реку Гоначхир, посетить озеро Клухор, и посетить
Муруджинские озера. Скажите круто, ну по крайней
мере неплохо и очень познавательно.
Ни один план
не выдерживает проверку жизнью. Это мудрость.
Кстати, мудрость
звучит хорошо сразу после сотворенной глупости. С хорошим звуком, отдается во
всех закоулках души, да еще и запоминается надолго. Перед тем как совершить
глупость всего этого почему то не слышно, да и на ум ничего мудрого не
приходит. Парадокс какой-то.
Для того
чтобы перевалить перевал Чучхор, надо подойти к одноименным водопадам,
которые мы уже видели. Тут может появиться иллюзия – вы видите, что здесь
довольно невысоко и легко, полчаса ходьбы, не больше. На самом деле, чтобы
подойти к перевалу надо часа три, не меньше. Обман открывается практически
сразу. Все начинается с подъема. Никаких черкесских петляющих троп. Тропа идет
круто в лоб по склону. Когда поднимаешься к самой верхней части водопада,
там, где вяло текущая по долине речушка срывается вниз бурлящим потоком, ты
просто падаешь бес сил. И оказывается, что это вообще не перевал, а лишь одна
из ступенек к нему. Тут можно постигнуть бесконечность. Ты шагаешь по
ступеням к небу, по огромным ступеням. Это напоминает хождение муравья по
ступеням сделанным человеком. Вот ты идешь к перевалу, а он не становится
ближе. Здесь также учишься терпению. Надо просто идти и знать, что
когда-нибудь ты будешь там, на перевале.
Солнце уже
катилось за горы, а мы только увидели издалека перевал. Подумали: «заночуем
под ним». Потом как-то быстро оказались под перевалом,
а Солнце все светило.
Решили на него подняться и посмотреть, что за ним. Поднялись. Опять
огромнейшие масштабы, опять все не умещается в одном взгляде. Перед тобой
внизу ледник размером со стадион, а посмотришь вверх – стена, уходящая в
небо. Ну, раз все еще светло, надо было идти дальше, вниз, где далеко-далеко
несла свои воды река Буульген. Брала
она свое начало со склонов одноименной горы. Там, на ее берегах мы и решили
предаться отдыху после тяжелого ходового дня.
Чем
прекрасно и интересно все новое? Своей непредсказуемостью, неизвестностью.
Начиная путь в неизведанное, ты еще не знаешь чем он закончится,
и каким он будет во многом зависит только от тебя. Хотя в данном
случае выглядело все гладко – отличная протоптанная тропа. Что еще надо? Иди
себе вниз и иди. После тяжелого подъема спуск кажется просто отдыхом. Первое время.
Потом оказывается, что спуск – это тот же подъем, только наоборот. Вспомните,
что я писал выше про подъем на этот перевал. Вспомнили? Да. Легче не стало
ничуть.
Тут еще одна
проблема по пути – тропа как-то стала вести себя не правильно. Она уже стала
не такой протоптанной, местами заросшей травой, местами она вообще стала
руслом ручья. Нашли указатель – череп тура. Мрачно. Дальше тропа пропала.
Такое ощущение, что этот тур тут заблудился, да так и остался здесь, а до
реки идти и идти.
Отвлеку вас
от спуска очередным размышлением. Походив по различным тропам (дорогам, путям
и пр.), я иногда думал о них. Они кажутся мне живыми существами. У них своя
жизнь, своя судьба. Они рождаются, живут, размножаются и умирают, когда
приходит время. Тропа всегда ведет куда-то и этим дает радость и надежду
идущему путнику. Сейчас в горах на пути выкладывают туров, как указатели. Мне
рассказывали, что в древние времена туров клали не как указатели, а как
подношение духам пути. Думаю, не зря.
Делать было
нечего – пошли прямо, просто выискивая самый удобный путь. Самый удобный путь
был таким: ручей с мокрыми камнями, о, полянка, классно, нет
не очень – болото, дальше – криволесье, хорошее такое. В нем интересно,
каждое дерево требует к себе внимания, каждое надо обнять, перелезть,
поругаться, каждое хочет быть увиденным и потроганным. Все просто лезут к
тебе в глаза и под ноги.
И так до низу. Но вот мы у речки и уже в темноте ставим палатку,
быстро готовим ужин, и ложимся… нет, не спать.
Любоваться звездами. Звезды в горах отличаются от
городских. В городе это какие-то маленькие светящиеся точки, невзрачные, да
на них и смотреть-то некогда. А тут, они такие… Глаз не оторвать. Можно и
поиграть, чтоб не скучно было – посмотреть на спутники или как метеориты
падают (кто больше заметит).
Этой ночью
сон был суров. Я всю ночь дрался и сражался. Битва была – мама негорюй.
Разбитые челюсти, хрустящие ребра, упоение битвой. Не ожидал от себя такого
умения. Да, тяжело сеять добро, пока оно концептуально полностью не победило.
Ночь прошла
и настало утро. Морозное. Надо держать путь дальше. Теперь нам вниз по реке
Буульген. Ниже она сливается с другой рекой – Клухор. Их союз рождает реку
известную среди каякеров – Гоначхир. У них разный характер. Клухор и Буульген
неспешно текут по широким долинам друг к другу навстречу. У Гоначхира
характер другой – он прям и неистов, у него нет такой широкой долины, где
можно вольготно погулять, с обоих его берегов крутые утесы и скалы.
Отсюда, по
автодороге вверх мы оказываемся у сказочного озера Туманлы-кёль. На самом деле
оно могло бы быть сказочным. Если там прибраться.
Свиней здесь нет. Зато есть люди. Здесь они отдыхают. Картина такая: (озеро
опускаю) полуразрушенные каркасы
сооружений, по ветру развеваются рваные тенты, свалка мусора везде вокруг
озера, куда смог добраться человек и среди всего этого таблички красным: «Не
сори!!!» и «Убери за собой!!!».
А еще к этому
прилагается ностальгическая табличка о том, что это озеро получило некий
европейский приз, наверное, то и был единственный
раз когда здесь прибирали мусор. Смею заметить, что здесь тут же изменилось
самовосприятие. Здесь чувствуешь себя не туристом в пути, а бомжом на свалке.
Да еще это ощущение усилило чувство голода. Еды мало. Кушать хочется. А тут
такого набросано и оставлено, просто слюнки текут…
В этот день
мы пришли рано и поэтому, как приличные бомжи, вялились на солнышке,
подставляя солнышку различные части тела, предаваясь сну, который
как известно притупляет чувство голода.
На следующий
день Олег придумал как победить голод. Он сказал:
«Ты хотел приключений? Мы идем на Клухор». Для справки: это озеро на высоте
2700 м, приграничная зона, от озера до государственной границы (известный
Клухорский перевал и ведущая к нему Военно-Сухумская дорога) рукой подать.
Как и прежде
мне эта идея также не очень понравилась. Я стал вспоминать, что предусмотрено
законом за нарушение приграничной зоны, ничего не вспомнил, и это меня еще
больше напугало. О еде я совсем забыл. Впрочем, в тот день я о ней больше не
вспоминал – не до этого было. Одно здесь радовало – если нас поймают и
надолго, то не надо будет идти на работу. Этот факт придал немного бодрости,
и, спрятав рюкзаки, мы вышли в путь.
Цыганка с картами, дорога дальняя…
Вы уже
знаете, что здесь народ гостеприимный, всех подвозят. И вот махнули рукой и
остановили УАЗик, а в нем пограничники. Вот. Они нас подвезли (козлов в
огород). Мы, для приличия спросили разрешения на посещение озера, на что
получили уверенный отказ. Оказывается, там шла война (возможно 2-я мировая),
и вообще пропуск надо было брать аж в Черкесске. Ну,
нельзя, так нельзя и мы пошли вниз по дороге. За первый поворот. За ним прямо
в лоб вверх и вышли на старую Военно-Сухумскую дорогу. Она красива в своей
заброшенности. Вдоль дороги растут деревья, дальше они растут прямо на ней,
по ней уже текут ручьи, местами сохранилась старинная кладка опорной стены.
Вот по такой дороге, пригибаясь, наблюдая за пограничниками через мощный
объектив, добрались мы до озера.
Оно большое. Горное. Вода
белесоватая от известняка, растительности вообще практически нет, кругом
скалы и дорога на перевал.
Тут то нас и
спалили. Мы увидели, как вдалеке трое ребят в камуфляже тыкнув
в нас пальцем, двинулась в нашем направлении. Желание фотографировать у меня
как-то пропало. Олег наоборот судорожно отщелкивал всю пленку. Мне тогда
думалось о том, что тут можно снимать среди голых скал, а Олег наоборот
говорил: «Какие краски!!!». Достали документы и сели ждать. Пограничники
куда-то делись. Мы подумали, что они пошли нас окружать и поэтому не рыпались
и просто ждали их у озера. Подождали 15 минут по-джентельменски и пошли их
сами искать. Но их уже не было. Тут мы не расслабились. Ведь надо еще
вернутся обратно. Сначала шли открыто, не прячась –
ну зачем прятаться, если тебя уже видели.
Дошли до видового места и
сели посмотреть, где же на нас устроили засаду. И увидели, что засады нет, и
вообще на посту суеты тоже нет, все балдеют, часовой
играет с собакой. Здесь мы тоже не расслабились. Ведь это значит, что засада
в лесу там же ничего не видно, сидят, наверное, в кустах и смеются. Начали
осторожно перемещаться. И тут случилось неприятное –
дорога куда-то пропала. Да. И такое бывает со страху. Тут главное не
растеряться. Пошли напрямую к дороге. Через желтое от травы поле. Мы были в
темно-зеленом камуфляже. Это как три тополя на Плющихе. Прошли его и стали
смотреть, как за нами вышлют погоню с собаками. Но нас упорно никто не хотел
замечать. Это уже раздражало.
Когда мы
скакали по траве, короткими перебежками, быстро, прячась в траве, следя за
пограничниками на заставе, с ощущением убегающего зайца, я зацепился за
мысль, о том как пахнет трава. Это был запах осени.
Вспомнил, как пахнет осенний лес.
Запахи. Как
часто мы обращаем внимание на запахи? Только, когда они настолько сильны, что
их просто нельзя не заметить. Большей частью мир запахов остается
незамеченным. А он богат, и даже с нашим обонянием, не все потеряно. Не буду
рассказывать, как здорово пахнет здесь или там. Просто попробуйте понюхать. А
мы побежали дальше.
Мы
спустились на трассу, обойдя пост. Нас не поймали. Это радовало. Зато теперь
меня мучает вопрос: А может, нас не ловили? Вспомните Неуловимого Джо.
Потом
автостопом мы добрались до Теберды. На этом в принципе путешествие
завершилось, ибо последний день мы отдыхали как белые люди: поднимались на
гору не пешком, а на подъемнике, если в кафе, а не костровую еду из мисок,
покупали сувениры и жалели о том, что приходится покидать это красивейшее
место. (И в этом месте, конечно же, должна быть грустная
песня. Отгадайте!)
Здравствуйте хмурые дни,
Горное солнце прощай,
Мы навсегда сохраним,
В сердце своем этот край.
Потом дорога
домой на автобусах, занявшая 16 часов, потом дом, и, как обычно тоска…
Нет дороги окончанья,
Есть зато ее итог –
Дороги трудны,
Но хуже без дорог.
Есть люди,
которые не понимают этого. Как можно напяливать себе
на спину тяжеленный рюкзак, идти по труднейшим путям, мокнуть, мерзнуть,
питаться отвратительной едой, зачем это нужно. Я и сам не смог себе это
объяснить. Это как Любовь – ее н
е надо объяснять, ты просто
любишь, или как Вера – ты просто веришь.
Я считаю,
что только так я живу и чувствую себя живым человеком.
Здесь я
приостановлю свои пространные речи. Говорить можно много и долго. Я хотел
рассказать о путешествии на Домбай, а не писать философские дневники. Тем
более, что все уже давно написано и сказано. И
вообще я замерз и давно пора спать.
До
следующего похода.
Пост Скриптум. Повторяя
Экзюпери. Он писал, что для понимания нужно говорить на одном языке. Что для
меня был Домбай – точка на карте, фотографии, открытки. Когда мне
рассказывали о нем, я просто слушал и не понимал, о чем речь: что такое Домбай-Ульген,
Клухор, Бадук. Для меня это был пустой звон. Теперь для меня этот край ожил.
Теперь, когда я слышу эти названия, они оживают в голове
образами, запахами, звуками: видами гор, запахом сухого леса, душицы, ночным
холодом, шумом реки, грохотом обвалов, гостеприимными черкесами.
Язык стал богаче. Я стал богаче.
|
|
